Источник: https://www.pravenc.ru/
Каноническое право – [лат. jus canonicum; итал. diritto canonico; англ. canon law; франц. droit canonique; нем. kanonisches Recht; исп. derecho canonico], система правовых норм, составляющая основу действующего церковного законодательства в Поместных Православных Церквах, Римско-католической Церкви, Древних Восточных (дохалкидонских) Церквах.
Понятия «каноническое право» и «церковное право»
Проблема разграничения понятий «каноническое право» (jus canonicum) и «церковное право» (jus ecclesiasticum) православными канонистами решалась неоднозначно. В византийскую эпоху в Восточной Церкви заметно различение канонов как правил церковной жизни, принятых самой Церковью (κανόνες), и гос. законов по церковным делам (νόμοι), даже в смешанных сборниках – Номоканонах, состоящих из тех и других законоположений (от νόμος – закон и κανών – канон).
По мнению русского канониста Н. С. Суворова, различение понятий «церковное право» и «каноническое право» вполне приемлемо для православной Церкви. Канонист ссылается при этом на то обстоятельство, что
«церковные отношения… как в автокефальных церквах Восточного православия, так и на Западе только отчасти определяются каноническим правом, главным же образом определяются нормами позднейшего происхождения, как церковного, так и государственного» (Суворов. 1913. С. 6).
Довод этот верен лишь в том отношении, что количественно законодательный материал позднейшего происхождения превосходит канонический свод. В этом смысле каноническое право затрагивает лишь часть всей совокупности церковно-правовых актов. Но каноны образуют основу и сердцевину церковного права, для позднейшего церковного законодательства они служили непререкаемым авторитетом и источником правовых норм. Каноны, приводимые Суворовым для обоснования необходимости различать каноническое и церковное право (VII Всел. 12 – о недействительности отчуждения церковного имущества, Трул. 85 – о форме отпущения рабов на волю), представляют собой немногочисленные исключения из общей тенденции. Кроме того, эти 2 канона выражают определенную нравственную норму, имеющую большое значение для церковного правосознания. Если на Востоке Церковь и входила в область светского, мирского права, полагает А. С. Павлов, то она никогда не придавала принципиального значения своей законодательной деятельности в этой области. Поэтому применительно к православной Церкви он справедливо отождествляет каноническое и церковное право:
«Православный, и в частности русский, канонист может безразлично давать своему предмету и то, и другое название». По его словам, «если мы назовем наш предмет каноническим правом, то этим названием укажем на господствующий и определяющий элемент в церковном праве» (Павлов. 2002. С. 8).
Экклезиологические основания канонического права
Присутствие в церковном строе и церковной жизни правового элемента обусловлено самой природой Церкви. Церковь, как Божественное установление, – это Царство не от мира сего (Ин 18. 36), в то же время это Царство, видимо явленное в сем мире. С человеческой стороны она представляет собой, по определению «Катехизиса» свт. Филарета (Дроздова), митр. Московского,
«общество человеков, соединенных православною верою, законом Божиим, священноначалием и Таинствами» (Филарет [Дроздов], свт. Пространный христианский катехизис. Варшава, 1931. С. 50).
В самом Свящ. Писании слово «церковь» употребляется и для указания на ее неземную природу: дом Божий, «который есть Церковь Бога живого, столп и утверждение истины» (1 Тим 3. 15), Тело Христово, «которое есть Церковь» (Кол 1. 24),- и для того, чтобы обозначить ее как конкретное человеческое общество (Деян 18. 22; 1 Кор 1. 2; и др.).
Церковь как Тело Христово бесконечно превосходит все земное и никаким земным законам не подлежит, но как человеческое общество она вступает в те или иные отношения с государством и другими общественными образованиями. Уже одно это обстоятельство вводит ее в область права. Однако правовое регулирование касается не только внешних отношений Церкви, но охватывает и внутрицерковную жизнь, устройство Церкви, взаимоотношения между церковными общинами и институтами, а также между отдельными членами Церкви. Создатель и Глава Церкви дал ей Свой закон: правило веры и правило жизни по вере, т. е. догматы веры и нравственный закон, а вместе с тем Он дал и закон, к-рым устанавливаются отношения между отдельными частями ее живого организма. Свои основные законы Церковь получила от Самого Христа, др. законы она издавала сама, властью, которую Он вручил ей.
Церковная жизнь многогранна, но далеко не все ее сферы требуют правового регулирования. Право относится по преимуществу к институциональному аспекту жизни Церкви: к обязанностям и правам членов Церкви в рамках конкретных церковных учреждений, к статусу этих учреждений, к взаимоотношениям между христианскими общинами, к структуре Вселенской Церкви. Нормы и правила, регулирующие как внутреннюю жизнь Церкви, в ее общинно-институциональном аспекте, так и ее отношения с другими общественными союзами, религиозного или политического характера, и составляют каноническое, или церковное, право. Этими правовыми нормами, канонами, законами и правилами Церковь оберегает свой богозданный строй.
Каноническое право существует в Церкви, т. е. в обществе, для которого Евангельские заповеди являются важнейшим законом. В связи с этим возникает вопрос, насколько признаки светского права (лежащий в основе его принцип справедливости, общественно-институциональный характер права, опора на санкции) могут распространяться на церковное право. Отрицающие юридический характер Канонического права и церковно-правовых норм, как правило, указывают, что Церковь является общественным союзом особого рода, природа и цель которого не замыкаются общественными реалиями. В сферу права не входят внутренние мотивы человеческих поступков, а евангельские заповеди осуждают греховные мысли и чувства наравне с делами: «…всякий, кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с нею в сердце своем» (Мф 5. 28). И наконец, разве в Церкви, созданной Тем, Кто «трости надломленной не переломит, и льна курящегося не угасит» (Ис 42. 3), есть место санкциям, принуждению?
Те, кто отрицают роль права в деле нравственного совершенствования человека, полагают, что между правом и христианской Церковью лежит внутреннее противоречие. С их точки зрения, право и Церковь несовместимы, «церковное право» – это нонсенс, «contradictio in adjecto», ибо новозаветная благодать исключает не только ветхозаветный, но и всякий вообще закон. В самом деле, нравственный христианский закон, основанный на любви, является несравненно более важным началом в Церкви, чем право, опирающееся на справедливость. Тем не менее без правового начала было бы сложно представить жизнь Церкви и взаимные отношения между ее членами, которые регулируются не только нравственными заповедями и внутренними мотивами людей, но юридическими нормами, нарушение которых влечет за собой применение санкций.
На протяжении всей истории христианства встречаются идеи отрицания роли закона, в т. ч. у гностиков, монтанистов, павликиан, в средневековье – у вальденсов, в эпоху Реформации – у И. Агриколы, в новейшее время – у ряда протестант. ученых (Э. Хирш, В. Элерт, П. Альтхаус). Влияние антиномистских идей можно обнаружить и в трудах некоторых православных авторов, в т. ч. у ранних славянофилов (К. С. Аксаков, А. С. Хомяков), которые видели причину разделения Церквей в рационализме Западной Церкви и усвоенном ею римском юридизме. Скептическое отношение к ценности права характеризует взгляды русского богослова и канониста ХХ в. протопресвитера Николая Афанасьева. Признавая необходимость права для человеческого общества, а также его важность для государственно-церковных отношений, протопресвитер Н. Афанасьев дает негативную оценку последствий того, что он называет «проникновением права в церковную жизнь». С его точки зрения, со времени императора Константина I Великого Церковь
«получила мир, которого она жаждала и который был ей необходим, но он повлек за собою помимо ее воли преклонение под чужое ярмо – ярмо римского кесаря и римского закона. Произошло то, чего боялся апостол Павел,- смешение света и тьмы и участие верных с неверными» (Афанасьев Н. Н., протопр. Церковь Духа Святого. Рига, 1994. С. 284),-
и в подтверждение своих мыслей автор цитирует апостола: «Что общего у света с тьмою? Какое согласие между Христом и Велиаром? Какое соучастие верного с неверными?» (2 Кор 6. 14-15). Таким образом, с одной стороны, право характеризуется как необходимый элемент «эмпирической жизни», но, с др. стороны, признается принадлежащим к области «тьмы» и к царству «Велиара». Между тем сама Церковь по-иному оценила значение римского права и выразила принципиально иное отношение к его совместимости с основными началами христианства, что признает и протопресвитер Н. Афанасьев, но в то же время видит в этом грандиозную катастрофу для Церкви. Так, в Corpus iuris civilis имп. св. Юстиниана I вошли имп. законы начиная от Адриана (117), и все они составили часть действующего права уже христианской Римской империи. Более того, римское законодательство, в том числе и времен императоров-язычников, было адаптировано Церковью, отдельные положения его вошли в авторитетные сборники церковного права.
Санкции, определенные церковно-правовыми нормами, по своему характеру не соотносимы с санкциями, применяемыми светской властью. Церковь не уполномочена своим Основателем принуждать кого-либо насилием, на что правомерную монополию имеет только государство. Крайней мерой наказания, к которой Церковь вправе прибегнуть,- это исключение из нее, или анафема, но эта крайняя церковная кара применяется как для защиты церковного мира, так и для того, чтобы побудить самого анафематствованного к раскаянию, чтобы помочь ему достичь «познания истины» (1 Тим 2. 4). Таким образом, важной особенностью церковных санкций является «субъективная» сторона их действия – духовная польза для самого нарушителя церковных законов, что принципиально отличает их от норм светского права, главная задача которого состоит в охране общественного порядка и благополучия, а нравственное исправление правонарушителя не является определяющей целью.
Существование в Церкви общеобязательных законов, защищенных санкциями, предусмотренными для нарушителей, не противоречит христианской свободе, т. к. возможность применения церковных законов, в том числе и предусматривающих канонические прещения, опирается на добровольное согласие членов Церкви подчиняться им. Нет и не может быть никакого принуждения к вступлению в Церковь, но, став членом Церкви, человек добровольно принимает обязанность подчиняться и Божественным законам, и церковным законам и правилам, которые регулируют жизнь Церкви как сообщества верующих, и приняты Церковью в силу власти, вверенной ее Основателем.
Подчинение нормам канонического права имеет характер необходимости – как внешней, поскольку оно определено деятельностью церковных инстанций, так и внутренней, ибо без послушания Церкви невозможно следование Евангелию. Апостольские правила, правила Вселенских, Поместных Соборов, правила святых отцов являются неотъемлемой частью церковного Предания, поэтому отрицание необходимости церковно-правовых норм имеет серьезные последствия для всех сфер правосл. богословия.
Система канонического права
I. Место канонического права в общей системе права. До настоящего времени этот вопрос остается предметом дискуссий. В Древнем Риме существовало деление права на 2 ветви: jus publicum (публичное право) и jus privatum (частное право). В «Дигестах» сказано:
«Изучение права распадается на две части: публичное и частное. Публичное право, которое (относится) к положению римского государства, частное, которое (относится) к пользе отдельных лиц» (Dig. I 1. § 2).
Опираясь на это классическое разделение, многие правоведы и канонисты либо пытаются отнести каноническое к одному из названных институтов, либо само это право разделяют на 2 отрасли – публичное и частное. В Риме религия вполне отождествлялась с государственными интересами, поэтому и jus sacrum (священное право) в «Дигестах» совершенно последовательно рассматривается как часть публичного, государственного права: «Публичное право включает в себя святыни (sacra), служение жрецов, положение магистратов» (Ibidem). Опираясь на это определение, Н. С. Суворов писал:
«В церковном праве нет надобности различать публичное и частное право, потому что все вообще церковное право носит публичный характер» (Суворов. 1913. С. 6).
Однако его точки зрения не разделяют другие видные правосл. канонисты, в частности еп. Никодим (Милаш) и А. С. Павлов. Сложившееся в Константиновскую эпоху сращение церковного права с государственным законодательством представляет собой лишь исторический феномен, который имеет и свое начало, не совпадающее с рождением Церкви, и свой теперь уже очевидный конец. А главное, даже в условиях этого сращения, в византийских «Номоканонах», всегда можно отделить каноны (κανόνες) от законов (νόμοι). Церковь – не государственное установление. Христианская вера предназначена для всех, независимо от национальности и государственной принадлежности. Вселенская Церковь не замыкается государственными границами. Поэтому универсальное церковное законодательство не может быть частью государственного законодательства, всегда национального или по меньшей мере территориально ограниченного. Государственное публичное право всякого народа является продуктом его истории и потому претерпевает изменения в зависимости от исторических обстоятельств. Напротив, Церковь выводит свое право из Божественного Откровения, данного людям навсегда, вследствие чего первооснова церковного права, его ядро остается неизменным на все времена, как неизменны догматы веры. Церковное право совершенно самобытно по отношению к праву любого государственного или политического образования. Церковь Христова имела свои правила, свою достаточно полно разработанную систему законов еще тогда, когда Римское государство не только не признавало за ней статуса публичной корпорации, но прямо преследовало ее как недозволенную ассоциацию (collegium illicitum). Государство может придать церковным правилам статус государственных законов, обязательных для исполнения гражданами (как это произошло вскоре после издания Миланского эдикта 313 г.), но для членов Церкви эти правила обязательны и без государственной санкции, в силу их церковного авторитета. Таким образом, право, определяющее внутрицерковные отношения, своим происхождением не обязано государству и не является частью государственного публичного права.
Некоторые из канонистов, главным образом католические авторы, подчеркивая независимость и самостоятельность Церкви по отношению к государственной власти, включают взаимоотношения между государством и Церковью в область международного права. За такой позицией, очевидно, скрывается представление о Церкви как о своеобразном государственном образовании, при этом забывается то обстоятельство, что Церковь является Царством не от мира сего, иноприродным по отношению к политическим союзам, преследующим совершенно иные цели, чем государство, а потому и не имеющим оснований для заключения с государством конкордатов и договоров на основании норм международного права. Более гибкий характер имеют те системы классификации права, в которых каноническим правом, наряду с государственным и международным, включается в публичное право как его особая отрасль.
Нет серьезных оснований относить каноническое право и к области частного права. Главный аргумент в защиту этой точки зрения тот, что религия – дело совести, а не гос. повинности, следовательно, дело частное. С христианской точки зрения не может быть принуждения к религиозной вере, но это не означает, что церковные установления имеют частный характер. Церковь представляет собой частное общество по отношению к государству, которое может не признавать за ней статус публичной корпорации, Церковь – частное общество по отношению к тем лицам, которые к ней не принадлежат, но для своих членов – и это обстоятельство определяющее – Церковь не является частным обществом, но обладает предельной универсальностью.
На этом основании следует признать несостоятельной и попытку определить статус канонического права в зависимости от положения Церкви в государстве: если Церковь не отделена от государства, её право носит публичный характер, если отделена – частный. Историк права Т. Марецолль в «Институциях римского права» (1875) писал:
«Каждый человек по своим верованиям входит в состав той или другой религиозной общины. Отсюда возникают более или менее своеобразные религиозные отношения. Отношения эти совпадают всецело со всеми прочими отношениями в государстве, именно там, где существует вполне национальная религия. Так, у римлян jus sacrum отнесен к jus romanum publicum. Где же нет такого отождествления интересов государства с интересами религии, именно в новейших государствах, отношения верующих к их религиозной общине, Церкви, образуют особенное право – церковное. Церковное право, поскольку речь идет об отношении Церкви к государству, входит, правда, в состав государственного права. Но так как оно затрагивает и интересы отдельных лиц и видоизменяет их, то оно относится и к частному праву. Все же остальное в церковном праве лежит на границе между частным и публичным правом» (цит. по: Павлов. 1902. С. 14).
Таким образом, с позиции светского права каноническое право «заключает в себе все элементы», относящиеся как к публичному, так и к частному праву. Вместе с тем эта позиция недостаточна для характеристики канонического права, ибо некоторые его аспекты не могут быть отнесены ни к одному из названных направлений, оставаясь на границе публичного и частного права. Именно эти элементы канонического права, занимающие пограничное положение в традиционной классификации, «составляют в церковном праве существенный элемент, который проникает всю его систему и дает ему характер, отличный от всякого другого права» (Там же). Таким образом, каноническое право нельзя отнести ни к частному, ни к публичному праву. Сами критерии, на основании которых проводится разграничение между публичным и частным правом, не соответствуют определяющим предпосылкам канонического права. Г. Пухта резонно отмечал, что если римляне «рассматривали «священное право» (jus sacrum) лишь как часть «публичного права» (jus publicum)», поскольку «это вполне соответствовало характеру их религии», то «право Христианской Церкви представляет собой третью ветвь права, наравне с частным и публичным (общественным правом)» (Puchta. 1856. S. 75). Аналогичной точки зрения придерживался и учитель Пухты Ф. К. Савиньи (Savigny. 1840. S. 28).
II. Отрасли канонического права. Проблема систематизации норм канонического права решалась в разное время по-разному и продолжает оставаться одной из актуальных проблем для правословного канонического права. В православном каноническом праве возможно систематизировать канонические нормы по следующим отраслям:
- состав и устройство Церкви (клир и миряне, монашество);
- административное право Церкви (органы церковного управления Вселенской и Поместных Церквей, епархии и прихода; виды церковной власти);
- брачное право Церкви;
- имущественное право Церкви;
- взаимоотношения православной Церкви с инославными церквами;
- взаимоотношения Церкви и государства.
Продолжение: Источники канонического права